Неточные совпадения
В те несколько
секунд, во
время которых посетители молча смотрели на картину, Михайлов тоже смотрел на нее и смотрел равнодушным, посторонним глазом.
То, что произошло после этих слов, было легко, просто и заняло удивительно мало
времени, как будто несколько
секунд. Стоя у окна, Самгин с изумлением вспоминал, как он поднял девушку на руки, а она, опрокидываясь спиной на постель, сжимала уши и виски его ладонями, говорила что-то и смотрела в глаза его ослепляющим взглядом.
Время шло медленно и все медленнее, Самгин чувствовал, что погружается в холод какой-то пустоты, в состояние бездумья, но вот золотистая голова Дуняши исчезла, на месте ее величественно встала Алина, вся в белом, точно мраморная. Несколько
секунд она стояла рядом с ним — шумно дыша, становясь как будто еще выше. Самгин видел, как ее картинное лицо побелело, некрасиво выкатились глаза, неестественно низким голосом она сказала...
Время же уходило: мысль об отходившем старце ни на минуту, ни на
секунду не оставляла его с того часа, как он вышел из монастыря.
Ах, как легко! так что и час, и два пролетят, будто одна минута, нет, ни минуты, ни
секунды нет, вовсе
времени нет, все равно, как уснешь, и проснешься: проснешься — знаешь, что много
времени прошло с той поры, как уснул; а как это
время прошло? — и ни одного мига не составило; и тоже все равно, как после сна, не то что утомленье, а, напротив, свежесть, бодрость, будто отдохнул; да так и есть, что отдохнул: я сказала «очень легко дышать», это и есть самое настоящее.
Однако, пройдя несколько шагов, незнакомка остановилась. Две-три
секунды прошло в молчании. Она перебирала в это
время букет полевых цветов, который держала в руках, а он ждал ответа. В этой остановке и последовавшем за нею молчании он уловил оттенок умышленного пренебрежения.
Уйди, Рогожин, тебя не нужно! — кричала она почти без памяти, с усилием выпуская слова из груди, с исказившимся лицом и с запекшимися губами, очевидно, сама не веря ни на каплю своей фанфаронаде, но в то же
время хоть
секунду еще желая продлить мгновение и обмануть себя.
— Да, не физическую. Мне кажется, ни у кого рука не подымется на такого, как я; даже и женщина теперь не ударит; даже Ганечка не ударит! Хоть одно
время вчера я так и думал, что он на меня наскочит… Бьюсь об заклад, что знаю, о чем вы теперь думаете? Вы думаете: «Положим, его не надо бить, зато задушить его можно подушкой, или мокрою тряпкою во сне, — даже должно…» У вас на лице написано, что вы это думаете, в эту самую
секунду.
Через несколько
секунд раздался выстрел, после которого в погребе послышался отчаянный визг боли и испуга. Цепь громыхнула, дернулась, и в это же
время послышался крик Арапова, опять визг; еще пять — один за другим в мгновение ока последовавших выстрелов, и Арапов, бледный и растрепанный, с левою ладонью у сердца и с теплым пистолетом в правой руке выбежал из чулана.
И при этом он делал вид, что млеет от собственного пения, зажмуривал глаза, в страстных местах потрясал головою или во
время пауз, оторвав правую руку от струн, вдруг на
секунду окаменевал и вонзался в глаза Любки томными, влажными, бараньими глазами. Он знал бесконечное множество романсов, песенок и старинных шутливых штучек. Больше всего нравились Любке всем известные армянские куплеты про Карапета...
Я на
секунду провинчен серыми, холодными буравчиками глаз. Не знаю, увидел ли он во мне, что это (почти) правда, или у него была какая-то тайная цель опять на
время пощадить меня, но только он написал записочку, отдал ее одному из державших меня — и я снова свободен, т. е., вернее, снова заключен в стройные, бесконечные, ассирийские ряды.
Не имею представления, как долго я был мертв, скорее всего 5 — 10
секунд, но только через некоторое
время я воскрес, открыл глаза: темно и чувствую — вниз, вниз… Протянул руку — ухватился — царапнула шершавая, быстро убегающая стенка, на пальце кровь, ясно — все это не игра моей больной фантазии. Но что же, что?
Час за часом пробежали, как
секунды, и только потому, что в столовой зажгли лампы, Ромашов смутно понял, что прошло много
времени и наступила ночь.
Сам генерал указывал ему противника внезапными, быстрыми фразами: «Кавалерия справа, восемьсот шагов», и Стельковский, не теряясь ни на
секунду, сейчас же точно и спокойно останавливал роту, поворачивал ее лицом к воображаемому противнику, скачущему карьером, смыкал, экономя
время, взводы — головной с колена, второй стоя, — назначал прицел, давал два или три воображаемых залпа, и затем командовал: «На руку!» — «Отлично, братцы!
В другое
время он ни на
секунду не задумался бы над тем, чтобы убежать из дому на весь день, хотя бы для этого пришлось спускаться по водосточному желобу из окна второго этажа.
Вот пройдет еще двадцать — тридцать лет — одна
секунда в том
времени, которое было до меня и будет после меня.
Михайлов, увидав бомбу, упал на землю и так же зажмурился, так же два раза открывал и закрывал глаза и так же, как и Праскухин, необъятно много передумал и перечувствовал в эти две
секунды, во
время которых бомба лежала неразорванною.
В это
время перед самой ротой мгновенно вспыхнуло пламя, раздался ужаснейший треск, оглушил всю роту, и высоко в воздухе зашуршели камни и осколки (по крайней мере
секунд через 50 один камень упал сверху и отбил ногу солдату). Это была бомба с элевационного станка, и то, что она попала в роту, доказывало, что французы заметили колонну.
Те добродетельные мысли, которые мы в беседах перебирали с обожаемым другом моим Дмитрием, чудесным Митей, как я сам с собою шепотом иногда называл его, еще нравились только моему уму, а не чувству. Но пришло
время, когда эти мысли с такой свежей силой морального открытия пришли мне в голову, что я испугался, подумав о том, сколько
времени я потерял даром, и тотчас же, в ту же
секунду захотел прилагать эти мысли к жизни, с твердым намерением никогда уже не изменять им.
Когда травление Хухрика начинало немного приедаться, Александров пускал цветной сигнал для привлечения внимания и сейчас же, держа двумя пальцами трубку ракеты, поджигал ее. Ракета, оставляя звездчатый золотой хвост, весело шла вверх. Вибрирующее шипение шло за нею. Это продолжалось недолго,
секунд десять-двенадцать, но
времени хватало, чтобы прокричать мадригал Дудышкину. Множество голосов наперебой восклицало...
Захария во все
время этого рассказа ходил тою же подпрыгивающею походкой и лишь только на
секунду приостанавливался, по
временам устранял со своего пути то одну, то другую из шнырявших по комнате белокурых головок, да когда дьякон совсем кончил, то он при самом последнем слове его рассказа, закусив губами кончик бороды, проронил внушительное: «Да-с, да, да, да, однако ничего».
Прошло еще пять дней, и я настолько окреп, что пешком, без малейшей усталости, дошел до избушки на курьих ножках. Когда я ступил на ее порог, то сердце забилось с тревожным страхом у меня в груди. Почти две недели не видал я Олеси и теперь особенно ясно понял, как была она мне близка и мила. Держась за скобку двери, я несколько
секунд медлил и едва переводил дыхание. В нерешимости я даже закрыл глаза на некоторое
время, прежде чем толкнуть дверь…
А между тем у Гордея Евстратыча из этого заурядного проявления вседневной жизни составлялась настоящая церемония: во-первых, девка Маланья была обязана подавать самовар из
секунды в
секунду в известное
время — утром в шесть часов и вечером в пять; во-вторых, все члены семьи должны были собираться за чайным столом; в-третьих, каждый пил из своей чашки, а Гордей Евстратыч из батюшкова стакана; в-четвертых, порядок разливания чая, количество выпитых чашек, смотря по
временам года и по значениям постных или скоромных дней, крепость и температура чая — все было раз и навсегда установлено, и никто не смел выходить из батюшкова устава.
Я поспешил бросить им мои крендели; в одну
секунду их разорвали на тысячу кусков, и в то
время, как вся толпа, давя друг друга, торопилась хватать их на лету, одна молодая женщина успела взобраться на вал…
Рено, сказав Рославлеву, что он надеется скоро видеть его свободным, вышел из комнаты; дверь захлопнулась, и через несколько
секунд глубокая тишина воцарилась кругом заключенных. Рославлев хотел начать разговор с своим товарищем; но он прижал ко рту палец и, помолчав несколько
времени, сказал по-французски...
Следующих за этим
секунд я совсем не помню. Были ли это
секунды, или минуты, или часы, я не мог бы дать в этом отчета. Знаю только, что в это
время что-то быстро повернулось во мне… Я вдруг вспомнил скрежет железа и чудовищные, как выстрелы, вздохи локомотива… Мне показалось, что я их слышу в эту минуту, и я невольно, предостерегающе громко крикнул...
Я ту же
секунду по этому голосу узнал знакомый маленький голос, но мозг мой все-таки беспрестанно сбивался с пути, усыпал и путался. Ласковые слова долетали до меня с различными перерывами и по
временам совсем как-то доходили звуками без значения.
Тут я вышел из оцепенения и взялся за ее пульс. В холодной руке его не было. Лишь после нескольких
секунд нашел я чуть заметную редкую волну. Она прошла… потом была пауза, во
время которой я успел глянуть на синеющие крылья носа и белые губы… Хотел уже сказать: конец… по счастью, удержался… Опять прошла ниточкой волна.
А на пристани в это
время до поздней ночи разгружаются последние баркасы. Присев на корточки в лодке, двое или трое греков быстро, с привычной ловкостью хватают правой рукой две, а левой три рыбы и швыряют их в корзину, ведя точный, скорый, ни на
секунду не прекращающийся счет.
Тяжелый багор на длинной веревке взвился и упал в воду. Сонетки опять не стало видно. Через две
секунды, быстро уносимая течением от парома, она снова вскинула руками; но в это же
время из другой волны почти по пояс поднялась над водою Катерина Львовна, бросилась на Сонетку, как сильная щука на мягкоперую плотицу, и обе более уже не показались.
В то
время, когда Изумруд разладился, он успел бросить его на шесть длин лошадиного тела, но теперь Изумруд набирает потерянное и у предпоследнего столба оказывается на три с четвертью
секунды впереди.
Эти страшные ощущения продолжались всего три-четыре
секунды, но атлету казалось, что припадок начался много лет тому назад и что он успел состариться за это
время.
(Синцов усмехается. Квач все
время пристально рассматривает его, особенно руки. Заметив это, Синцов тоже Несколько
секунд смотрит в глаза Квача. Тот усмехается.)
Оба они замолкают на некоторое
время. Солдат из Ельца плюет сквозь зубы прямо в колодец. Проходит около десяти
секунд, в течение которых Меркулов с любопытством прислушивается, наклонив голову набок. Вдруг из темноты доносится необычно чистый и ясный — точно удар двух гладких камней друг о друга — звук шлепка.
Меркулов не хочет поддаваться сну, но
временами что-то мягкое и властное приятно сжимает его голову; тогда веки вдруг задрожат и сомкнутся с усталой резью, приторная истома сразу пропадает, и уже нет больше ни казармы, ни длинной ночи, и на несколько
секунд Меркулову легко и покойно до блаженства.
Поручик поспешно одевается. Благодаря привычке он делает свой туалет в десять
секунд. Анна Фридриховна в это
время ловко и быстро оправляет постель. Возвращается Арсений.
Он обернулся к ней. На губах ее играла усмешка, незнакомая ему, и вся она — круглая, мягкая и свежая, как всегда, в то же
время была какая-то новая, чужая. Она переводила свои зеленоватые глаза с отца на сына и грызла арбузные семечки белыми мелкими зубами. Яков тоже с улыбкой рассматривал их, и несколько неприятных Василию
секунд все трое молчали.
Старик медленно и громко вздохнул, уронил голову набок и беспомощно, с усталым видом, бросил руки вдоль тела. Постояв так несколько
секунд и точно собравшись с силами, он горестно замотал головой и запел тихим, стонущим речитативом, с долгими паузами, во
время которых было слышно, как шипел керосин в лампах...
Время тянулось скучно, напряженно и томительно-долго. Цирельман не спал, но на него находили какие-то темные полосы, в которые он утрачивал понятие о
времени. Он даже не мог уловить, когда начинался момент такого оцепенения; но, внезапно очнувшись, находил себя бодрствующим и недоумевал, что с ним случилось, — спал ли он только что или думал о чем-то, неожиданно ускользнувшем из головы, и сколько
времени прошло в этом удивительном состоянии:
секунда, пять минут или полчаса?
Он стоит на задних лапах и дерется. А я его хлещу. В это
время у меня мысль: заманить его с манежа в коридор, и притом так, чтобы публика не перепугалась. И вот я пячусь задом, бью зверя, а он на меня и — чувствую — свирепеет с каждой
секундой. В конюшне он на меня бросился и начал мять. Не помню, как его стащили — я был в обмороке, — но, слава богу, увел с манежа.
— «Петрель»? — переспросил янки и на
секунду задумался, словно бы соображая, какой цифрой узлов огорошить, сохранив в то же
время хотя бы тень правдоподобия. — Да в бакштаг при брамселях узлов 17 бегает! — прибавил он с самым серьезным видом.
Матросы работали, как бешеные, понимая, как дорога каждая
секунда, и не прошло со
времени падения человека за борт пяти-шести минут, как «Коршун» почти неподвижно покачивался на океанской зыби, и баркас, вполне снаряженный, полный гребцов, с мичманом Лопатиным на руле, спускался на шлюпочных талях на воду.
А старший штурман, в своем стареньком люстриновом сюртучке и в сбитой на затылок белой фуражке, уже с секстаном в руке ловит полдень. Ловит его и Ашанин. Помощник старшего штурмана, молодой прапорщик Мурашкин, отсчитывает в это
время секунды на часах. То же делает для Ашанина гардемарин Иволгин.
«Высочайшая минута» проходит. Возвращается ненавистное
время — призрачная, но неотрывно-цепкая форма нашего сознания. Вечность превращается в жалкие пять
секунд, высшая гармония жизни исчезает, мир снова темнеет и разваливается на хаотические, разъединенные частички. Наступает другая вечность — холодная и унылая «вечность на аршине пространства». И угрюмое
время сосредоточенно отмеривает
секунды, часы, дни и годы этой летаргической вечности.
И драгун указал виконту Сези на сцену, где в это
время становился на место хор «новеньких». Сези взглянул на
секунду, отвел от сцены глаза и заговорил опять с Бланшар об Ильке…
— Нет, вы очень ошибаетесь. В вас говорит теперь жалость и сострадание ко мне, но все равно. Если б я не надеялся найти в себе силы устранить от вас всякий повод прийти со
временем к сожалению об этой ошибке, я бы не сказал вам того, что скажу сию
секунду. Отвечайте мне прямо: хотите ли вы быть моею женой?
— Ты видишь, какие страдания… Какие нечеловеческие страдания я должна переносить… Не упорствуй же, голубчик… Ради Бога, исполни же мою просьбу. A сам поспеши… Каждая минута, каждая
секунда дорога, бесценна… Нельзя терять ни капли
времени… Мы на войне, Игорь, и долг перед царем и родиной мы должны свято выполнить прежде всего… Ведь от этой разведки зависит спасение жизни многих людей! Ты знаешь это!
В один миг, в одну
секунду промелькнула перед ним с быстротой молнии все небольшое прошлое его жизни: потеря родителей… заботы о нем сестры… гимназия, встреча с Милицей… их совместный побег на войну, совместная же разведочная служба… И опять Милица, милая Милица, с её замкнутым, серьезным не по летам лицом, с её синими глазами, и задумчивыми и энергичными в одно и то же
время.
Секунды космического
времени, которое есть вместе с тем
время математическое, суть атомы дробимого
времени.
Он пожимает плечами и беспомощно указывает мне глазами на свои руки. У бедняги на обе руки нависли разноцветные девицы, жмутся к нему от страха и мешают работать. Беру карандаш и записываю
время с
секундами. Это важно. Записываю географическое положение наблюдательного пункта. Это тоже важно. Хочу определить диаметр, но в это
время Машенька берет меня за руку и говорит...